Тени и хлопки тёмного дела

До приглашения в зал присяжных заседателей (по закону, в их отсутствие обсуждаются процессуальные вопросы)Пулялин обратился к суду со следующим заявлением:

 

«Вчера, 16 февраля, я весь день находился в Верховном суде РК, где принимал участие в судебном разбирательстве уголовного дела… По приезде в СИЗО Сыктывкара, в камеру №49, где я содержусь, я обнаружил, что мои личные вещи, в том числе документы по уголовному делу, без моего присутствия подвергались досмотру. Активно просматривались переписка с Европейским судом и мои личные записи, которые я веду в суде. УИК РФ, Федеральный закон «О содержании под стражей, подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», а также Правила внутреннего распорядка не позволяют сотрудникам администрации досматривать личные вещи без моего присутствия. Все мои попытки узнать, кто производил досмотр, остались без ответа. Все мои просьбы занести мою жалобу в журнал регистрации были проигнорированы. Ранее подобные инциденты уже были. Я каждый раз просил провести внутреннюю проверку, однако меня ни разу не уведомили о ее результатах. Все обращения в вышестоящие инстанции по назначению не отсылаются. Таким образом, мне не остается ничего иного, как обратиться в тот орган, за которым я числюсь, и прошу вашего содействия  в решении этих вопросов, поскольку я прихожу к выводу, что администрация СИЗО-1 действует не по своей инициативе, а по просьбе третьих лиц, тем самым оказывая на меня давление…».

 

– Сотрудники администрации СИЗО, я полагаю, не по своей инициативе это делают, – подтвердил слова Алексея Пулялина Антон Коростелёв. – На нас оказывают давление с той целью, чтобы мы покинули данное учреждение, чтобы ходатайствовали в суде о возвращении нас по месту отбывания наказания…

 

– Это вы так предполагаете, – вставил реплику судья.

 

– Нет, я не предполагаю. Помимо этого, хочу добавить, что обращался в различные органы более 25 раз, в частности, по содержанию в СИЗО. Все мои жалобы просто-напросто никуда не уходят, а на те, что уходят, дают такие формальные ответы, что реально они не соответствуют…

 

– А жалобы у вас какого плана? – прервал потерпевшего судья.

 

– Я полностью поддерживаю Пулялина, потому что в отношении меня производились те же самые действия.

 

Потерпевших поддержали подсудимые. «Вот мы вчера приехали (с заседания суда – ред.) и то же самое увидели, что ребята сказали», – сообщил Валентин Гаждиев. «Все бумаги, вещи – всё развернуто. Одним словом – беспредел происходит в СИЗО».

 

– Нам такое слово – беспредел – неизвестно, – заметил Александр Мищенко.

 

«Ваша честь, у меня не только вчера, у меня это уже периодически происходит, – в свою очередь, заявил Фахрудин Махмудов. – Месяц мне приходится все документы, нужные и ненужные, с собой таскать… Так как мы находимся сейчас за судом, прошу содействовать».

 

«Из «хаты» всех выгоняют в бокс и роются», – добавил Асрет Махмудов.

 

Выслушав всех, судья Мищенко заявил, что «вопросы, поднятые в заявлении Пулялина, конечно, требуют разрешения», и решил, что «поскольку суд не правомочен эти вопросы разрешать, данное заявление с сопроводительным письмом будет направлено для проверки начальнику ГУФСИН РФ по Коми Протопопову».

 

Из показаний свидетелей и потерпевших, озвученных на минувшей неделе, особого внимания заслуживают воспоминания Марины Абдужалиловой, продавщицы одного из павильонов, располагавшихся  на втором этаже «Пассажа». Она рассказала суду присяжных, что в какой-то момент обратила внимание на дверной проём магазина, «потому что произошло какое-то движение».

 

– Я увидела пламя, которое было выше лестницы (главный вход торгового центра – ред.). Я прямо оторопела, потому что такого не видела даже в кино… Я растерялась, не знала, что делать, – то ли дверь закрывать, чтобы товар спасти… Потом подумала, что, если я дверь закрою, а пламя будет дальше распространяться, то я в ловушке окажусь. Пока я стояла и соображала, белого дня уже не было видно, было уже все черно. Было страшно, но я пошла по коридору по направлению к двери пожарного выхода на втором этаже (…) Я вытянула руки, дверь толкнула, и пламя как раз меня сзади подхватило, кофта у меня загорелась, я ее сразу скинула, волосы пыталась потушить…

 

– Перед тем как вы увидели пламя, вы видели или чувствовали какие-то признаки пожара? Странный запах?

 

– Нет. Всё было тихо-спокойно, никаких шевелений, движений, криков, запахов, ничего не слышала. Единственное, когда я выходила уже, то слышала, как девчонки кричали, которые остались в том крыле (около закрытой двери второго пожарного выхода – ред.).

 

Никаких запахов легковоспламеняющейся жидкости не почувствовала и допрошенная следом бывший руководитель отдела закупок магазина «Сотовик» (который занимал правое крыло первого этажа «Пассажа») Наталья Ким.

 

«Цвет огня был оранжево-жёлтый. Вот как паровоз приходит на перрон, так же поток пламени прошёл от центрального входа по коридору и залам и встал, – рассказала суду г-жа Ким. – И было пространство, примерно 60 сантиметров от пола, где пламени не было. Мы поползли…»

 

– А кому принадлежал «Сотовик»? – вопрос адвоката Константин Рыбалова к Наталье Ким.

 

– Сенюкову (Олег Сенюков, руководитель группы компаний «62 слона», в которую входила сеть магазинов «Сотовик» – ред.).

 

– Господин Сенюков был в день пожара в магазине «Сотовик»?

 

– Не был.

 

– А где он был?

 

– По нашей информации, он в Сыктывкар уехал с утра.

 

Адвокат Рыбалов заявил ходатайство об оглашении показаний г-жи Ким, данных ею в ходе предварительного следствия, с целью «уточнения деталей, которые свидетель по прошествии времени может не очень точно пояснить суду». Гособвинение неожиданно высказалось против (обычно показания зачитывают без возражений сторон).

 

Причина прояснилась быстро:

 

«10 июля 2005 года Сенюков пришёл в магазин, где стал собирать свои вещи, которые находились у него в кабинете, а именно: компьютер, грамоты, музыкальный центр, офисные принадлежности. Всё, что он собрал, он поместил в свою машину…  Вечером 10 июля Митинев, Захаров (сотрудники «Сотовика» – ред.) собрали оставшиеся вещи Сенюкова… Со слов Сенюкова, он хотел перевезти свои вещи в головной офис в Сыктывкаре… Из Ухты он выехал около 11 часов 11 июля», – огласил часть показаний Натальи Ким адвокат.

 

Из дальнейших показаний выяснилось, что часть документов «Сотовика» сгорела во время пожара, но большая часть осталась цела: «Все документы, находящиеся в магазине, были сложены в мешок, который отвезли в гараж Сенюкову. В сентябре 2005 года… мне Захаров, Колесник, Брынсалов сообщили о том, что по указанию Сенюкова они вывезли мешок с эвакуированными документами.., а затем сожгли их. Колесник или Захаров показал мне запись на мобильном телефоне, где был зафиксирован факт того, как они сжигали документы. Кроме того, Колесник или Захаров сказали, что при беседе с Сенюковым он признёс фразу: «Не сгорели на пожаре – пусть там сгорят»…  Кроме того, он был недоволен тем, что сотрудники магазина вынесли из пожара оставшийся товар, как я поняла, он хотел получить страховую выплату за товар. Со слов Валентины Сухих, якобы Сенюкову страховку выплатили… Хочу сказать, что, со слов жены Сенюкова, её муж Сенюков хотел в Сыктывкаре покончить жизнь самоубийством. Об этом сообщила по телефону Бороздина, в свою очередь она узнала об этом от жены Сенюкова».

 

– Подтверждаете свои показания?

 

– Да, подтверждаю.

 

Таким образом, на вынужденный перерыв (плановая госпитализация одного из адвокатов) присяжные ушли с новыми вопросами. К тайнам странного опознания свидетелем Хозяиновым осуждённого Пулялина и чудесно сохранившихся на пожаре  пластиковых бутылок (КЗ от 9 февраля) добавились:

 

– запах газа в тамбуре магазина и необъяснённый экспертами хлопок в самом начале пожара;

 

– более чем странное, и также не объяснённое поведения владельца «Сотовика» до и после трагедии.

 

В кулуарах удалось выяснить, что адвокаты всё-таки намерены жёстко настаивать на постановке перед присяжными вопроса о самом событии преступления. При этом, хотя  вопрос о виновности или невиновности Пулялина и Коростелёва в этом суде рассматриваться не может, всем понятно, что от ответа присяжных на этот вопрос практически зависит и их судьба, и вообще судьбы многих людей, причастных к этому – более чем странному – следствию.