Вернуться к осьмушке

– Для такого региона, как наш, строительство государственного хлебозавода совершенно нецелесообразно. И, наверное, для большинства регионов России. Такой метод хорош на остроконкурентных рынках городов-миллионников — Москвы, Петербурга и других. Наши же мощности загружены на 60-70%. И, если понадобится, мы запросто сможем удвоить тот объём, который производим сейчас. То есть строить госхлебозавод у нас — это, во-первых, большие затраты. Во-вторых, ради чего?..

Ведь дёшевый хлеб не значит качественный. Некоторое время назад из уст одного депутата Госдумы прозвучало предложение, которое меня просто возмутило. Он предложил — для того, чтобы накормить население дешёвым хлебом, — замешивать в муку сою. Нет, я всё понимаю, где-то произошло затоваривание сои, соответственно, в Думе появился соевый лоббист. Но вы посмотрите, как устроен ум у наших депутатов: раз нужен дешёвый хлеб, значит, нужно людей накормить хоть чем-то, лишь бы его было много по доступной цене. Вместо того чтобы озаботиться вопросом: как в XXI веке сделать так, чтобы качественный хлеб из муки высшего сорта был доступен простому народу?

– А под толлингом вы подразумеваете работу на давальческом сырье?

– Да, так, пожалуй, будет корректнее. Главным здесь должно быть создание резервного зернового фонда, чем, вообще говоря, ради своей продовольственной безопасности должен заниматься каждый регион. Мне видится это так. Из республиканского бюджета выделяются средства не в качестве субвенций, нет, это вполне возвратные деньги. Осенью, когда зерно самое дешёвое, оно закупается в зернопроизводящих регионах России и хранится там же на элеваторах. Если вдруг весной цены пойдут вверх, а республиканская власть не хочет, чтобы вслед за зерном дорожал и хлеб, она может предложить нам, хлебопёкам, зарезервированное зерно по низким закупочным ценам.

– Вы сами будете находить мелькомбинаты?

– Мне главное — получить качественную муку по фиксированной цене: первого сорта столько-то, высшего столько-то, ржано-обдирной столько-то. Собственно нам этот фонд не нужен, он нужен именно властям. Мы вполне можем закупать муку, даже если она вырастет в цене в два раза. Я её купил, цену на хлебушек повысил и спокойно его продаю.

– А почему я должен об этом говорить тяжело? Я действую по простому рыночному принципу: купил муку по цене, которая сложилась на рынке, – испёк хлеб, продал. Но почему-то в государстве до сих пор господствует миф, что хлеб должен быть дешёвым. Почему? Откуда этот атавизм? Из социализма?

Но я вынужден сказать вот что. Хлеб, так же, как и другой продукт, сегментируется. Он также бывает дешёвым, средним и премиум-класса. И поверьте, мы сделаем так, чтобы все эти сегменты были доступны для тех, кто по-своему способен заплатить. А теперь попробуем разобраться: сколько на самом деле у нас неимущих? То есть таких, кто действительно не в состоянии купить буханку обычного хлеба по нынешней цене. Положа руку на сердце: их очень мало. Вот пример: в Обнинске Калужской области администрация, с целью заморозить у местного хлебозавода цены, начала разбираться, сколько у них по-настоящему бедных семей. Выяснилось – 200. Директор сказал: «Ребята, я буду поставлять им хлеб бесплатно. Только не устанавливайте, пожалуйста, фиксированные цены!»

Сейчас люди берут кредиты с процентной ставкой намного выше, чем на Западе, а потом – все такие вроде несчастные и малоимущие – покупают аудио, видео, шмотки, автомобили по ценам раза в полтора больше, чем в Европе. Молодёжь приобретает мобильники за 10 тысяч рублей, хотя можно за полторы, джинсы за 5-9 тысяч, хотя можно – китайские – чуть ли не за 700. Я всё понимаю: прихоть, престиж, имидж и всё такое. И на самом деле я рад за наш народ, что он может себе позволить это. Но почему в таком случае хлеб мы должны покупать дешевле, чем в Европе? Он там стоит вообще-то четыре евро за килограмм. То есть если мы выпекаем буханку по 600-800 граммов, в рознице она должна была бы стоить 80-100 рублей.

– Но давайте признаем, что если человек попадает в трудную материальную ситуацию и начинает от чего-либо отказываться, от хлеба он откажется в последнюю очередь. Всё-таки это базовый продукт нашей потребительской корзины.

– Правильно. Вот именно поэтому как только этот базовый продукт искусственно делают дешёвым, у людей к нему начинается наплевательское отношение. Посмотрите на свалки: они завалены засохшими кусками хлеба. У нас отсутствует культура его потребления. Когда я учился в Ленинграде, я видел, как бабушки, пережившие блокаду, приходили к хлебным магазинам по 3-4 раза в день. Но – брали не больше осьмушки. Зато свежий хлеб. И никогда не покупали на завтра, тем более на послезавтра. Потому что по всем санитарным нормам хлеб должен быть съеден за 24-36 часов. А как покупаем мы? На неделю – и он зачерствел, и мы его запросто выбросили. А чего – копеечный ж продукт! Притом что в городах практически везде есть магазины шаговой доступности. И есть сегмент ежедневных продуктов: хлеб-молоко. Всё другое можно и в супермаркете на неделю и даже месяц закупить.

Ещё проще пример: бутерброд с маслом и икрой. Мы и масло, и тем более икру съедаем до икринки – а хлеб часто оставляем. Почему? Так хлеб-то дешёвый!..

И в результате заниженные цены на хлеб приводят к перевёртышу мозгов: МНЕ обязаны продавать хлеб по низкой цене; а уж как Я им распоряжусь – это моё право.

У меня к вам просьба как к журналисту: найдите, пожалуйста, понятие «социально значимый продукт». Вы его не найдёте ни в одном словаре. Но с уст наших политиков оно просто не сходит.

– Но есть продукты – цивилизационные символы. Вот в странах Азии, например, рис. У нас, соответственно, пшеница. Она даже на гербе какое-то время изображалась…

– И в странах Востока кто-то сдерживает цену на рис? Нет, рынок сам всё регулирует. Неурожай зерна – вещь, в общем-то, случающаяся. Как случаются у нас, например, морозы. И что же, вы будете требовать у правительства дотаций на покупку шерстяных носков, шубы или дров?

Сейчас, когда люди в Центральной России видят голые поля, они, конечно, не слушают рассуждений о резервах. Они просто бегут в магазины, покупают муку мешками и создают тем самым ажиотажный спрос, влекущий за собой, естественно, рост цен. Что нужно делать государству, считающему себя рыночным? Есть два метода. Первый – запретить экспорт зерна, что уже сделали. Второй – зерновые интервенции. Государство выбрасывает на биржу резервные запасы зерна. Цена на него идёт вниз. Об этом тоже было уже объявлено, но ещё не сделано.

Конечно, во всём есть нюансы. Поэтому нужно смотреть структуру самого урожая. Что вырастает? Увы, чаще всего это фуражное зерно, то есть предназначенное, в основном, скоту и птице. Качественной пшеницы не так уж много.

– Сорок процентов. Поэтому вы можете понять, как цены на неё влияют на финансово-экономическое положение нашего предприятия. За последние месяцы мука выросла в цене на 70%, и мы вынуждены платить за неё дополнительно 4 миллиона рублей ежемесячно. И мне удивительно слышать от чиновников Антимонопольной службы заявления, что они, дескать, не видят объективных оснований для роста цен на хлеб. Замечу, что я уже два года не повышал своим работникам зарплату. Это вообще-то 540 человек – те же самые люди, сыктывкарцы, живущие среди нас и имеющие семьи.

– Вот была жара, и был ажиотажный спрос на продукцию, например, пивзавода. Вот жара повлияла на урожай, и сейчас начинается ажиотаж на крупы. А что у вас?

– У нас летом продажи упали на 9,4%. Это объяснимо: в жару хлеба – в отличие от кваса или пива – не очень хочется. Сейчас спрос не только восстанавливается – мы видим, что люди всё охотнее берут именно нас, что продукция из других регионов, даже из ближайшего Кирова, подорожала.

Мы же, несмотря на всё вышесказанное, цены не повышали и не собираемся повышать. Конечно, если только цена на муку на скакнёт вдруг ещё на 20%.