О сердце, но не только

– Михаил Павлович, когда я договаривалась с вами об интервью в выходные, вы сказали, что будете заняты на распилке дров. Что это такое? Кто заставляет академика работать пилой?

– Любимый зять. Мы строим вместе дачу, и вчера мне было поручено разобрать дощатый хлам и вытащить гвоздодёром гвозди.

– Весьма интеллектуальная работа.

– Ну что вы… Это же мечта! Я жду каждых выходных. Такая работа совсем не в тягость, а в удовольствие.

– На прошлой неделе вы вернулись из Москвы, с заседания Общего собрания Российской академии наук, на котором было принято решение создать на базе секции РАН Отделение физиологии и фундаментальной медицины. Значит, вас можно поздравить: к вашей любимой науке, наконец, повернулись лицом?
 
– Для меня, конечно, это не было секретом. Я знал, что будет озвучено такое предложение, поэтому за сутки приехал в Москву, узнать, откуда и куда дует ветер. На общем собрании президент РАН Юрий Осипов зачитал письмо, которое он писал в адрес Путина, и огласил резолюцию, которую наложил премьер на документ о создании нового отделения. На самом деле создание такой структуры давно назрело. На сегодня у нас в Академии оказалось много крупнейших врачей-клиницистов. Достаточно назвать, например, фамилии академиков Андрея Воробьева – одного из крупнейших специалистов в области физиологии крови, Евгения Чазова – кардиолога, которого знает вся страна, нейрохирурга Александра Коновалова… Возможно, решение расширить Секцию до уровня Отделения физиологии и фундаментальной медицины связано и с этим.

Что это нам даёт? Прежде всего, безусловно, поднимает статус Академии наук. Надеюсь, даст импульс для создания новых технологий для сохранения жизни и здоровья человека, более точной диагностики. Не лечения, а предупреждения болезни…
 

Перспективы есть

– А вам не кажется, что модернизация в здравоохранении сводится у нас в основном к покупке дорогой импортной техники, в которой далеко не каждый врач может сегодня разобраться?

– Проблема в том, что мы покупаем импортное оборудование и давно не производим своё. Хорошего отечественного диагностического оборудования нет, и поэтому при работе на чужом, естественно, возникают проблемы. С программным обеспечением, с кадрами, с чем угодно. Это – как с туризмом. Россия финансирует в основном чужие страны. Так и здесь: все деньги на высокие технологии уходят за границу. У нас есть валютная программа по закупке импортного оборудования, но нет денег на покупку российского.

– Скудное финансирование, однако, никогда не останавливало конкретно вашу работу.

– Наша лаборатория сравнительной кардиологии КНЦ как самостоятельное научное учреждение теперь, думаю, будет находиться под научным руководством как раз этого нового Отделения РАН. Ваш покорный слуга является научным руководителем Лаборатории, а возглавляет её доктор наук профессор Ирина Михайловна Рощевская. Приятно, что на декабрьском собрании Секции физиологии в Москве в отчётном докладе академика Михаила Александровича Пальцева была представлена наша работа по физиологии спорта. Подчеркну, что на заседании были представлены результаты наиболее значимых достижений. И это здорово тешит самолюбие, когда небольшая Лаборатория отчитывается в одном ряду с Институтом физиологии им. И. П. Павлова, Институтом высшей нервной деятельности и нейрофизиологии, Институтом мозга человека… А ведь каждое из этих учреждений имеет несравнимую с нами материальную базу и количество сотрудников.

Будем развиваться

– Согласны ли вы с тем, что интерес к науке со стороны власти всё же заметно оживился? И Президент, и премьер всё чаще говорят об инновациях, наукоградах, о том же Сколково…

– Ну что тут ответить… В науку идут работать люди увлечённые. А какой интерес работать на допотопном оборудовании? Важно, чтобы были поставлены большие задачи и были условия для их выполнения. Возможно, поэтому идеей Сколково так все и загорелись.

У нас в КНЦ, к слову, тоже ведь есть много интересных разработок, но мы не можем их продвинуть. Раньше была прослойка – прикладные институты, а сейчас мы практически всё должны делать сами. Поэтому львиная доля времени уходит на оформление грантов. Заявки на гранты пишет вся лаборатория, каждый сотрудник…

– Совсем недавно КНЦ потерял сразу двух директоров институтов – Анатолия Таскаева и Александра Сметанина. Есть ли у нас достойная молодая смена?

– Формально этот вопрос сегодня не ко мне, а к Асхабову (председатель Президиума КНЦ УрО РАН – ред.). Но на самом деле заменить, к примеру, Анатолия Ивановича, который тянул воз не только своего института, но и всю экологию республики, в данный момент некем. Равноценной фигуры нет. Это потеря невосполнимая. Но жизнь так устроена… Будут новые люди, придёт новое поколение…

С верой в лучшее

– Михаил Павлович, наш разговор проходит в преддверии Нового года. Интересно, а вам самому доводилось когда-либо побывать в роли Деда Мороза?

– Нет, не припомню. Бороду точно никогда не надевал, да и свою не отращивал.

– Тогда, может, припомните свой самый необычный подарок?

– Замечательный новогодний подарок, которому я был очень рад, случился на новогоднем балу в 1948-м в Тюмени. Я учился в школе и в городском театре на костюмированном представлении вдруг получил за свой костюм совершенно царский по тем временам подарок – ботинки. Это было что-то…

А самый длинный подарок в жизни мы с Руфь Александровной получили 28 декабря 1960 года – наша семья переехала из Свердловска в Сыктывкар. Так что через несколько дней мы отметим полувековой юбилей жизни и работы в Коми!

– А сегодня какие подарки вы бы попросили у Деда Мороза для нашей республики и для себя лично?

– То, что я бы хотел пожелать для республики, к сожалению, исполнится нескоро. Я уважаю нынешнего Главу Вячеслава Гайзера, но и он не в силах сделать этот подарок: возрождение и развитие новых видов промышленности. Чтобы, кроме торговли, бумажного производства, воркутинского угля и нефти, у нас появились новые, современные производства. Чтобы в деревне, наконец, появилась работа. Не могу сказать, что кто-то конкретно виноват в нынешнем не очень радужном положении экономики, это, скорее, общая ситуация в стране. И всё же… Вот, отмечали недавно юбилей Краснозатонского речного училища… Но ведь у нас полностью исчез весь флот! Прекратили существование многие предприятия, которые раньше были градообразующими. Я помню мечты, когда впервые заговорили о новом аэропорте в Соколовке. Вот, мол, построим новый аэропорт, а на месте старого откроем радиозавод. А как мы бились над тем, чтобы в Сыктывкаре (впервые в СССР!) было налажено производство композитов на заводе «Орбита»?! Это была бы новая промышленность для будущего всей страны…

А для себя что я могу пожелать? Сохранять силы для дальнейшего служения науке и здоровья всей семье. Младшей внучке Машеньке – дальнейших успехов в учёбе (она у нас студентка СГУ), а старшим Павлу и Михаилу – достойно реализовать себя в жизни.