Слушать мелодию жизни (СТИХИ, ПРОЗА)

Вышел в свет второй выпуск молодёжного литературного альманаха Республики Коми «Перекличка», подготовленный  Союзом писателей Республики Коми. По сравнению с первым он стал и больше по объёму, и качественней по вошедшим в него произведениям и полиграфическому оформлению. Среди авторов есть уже известные в России  литераторы Эдуард Веркин и Андрей Нитченко, а также другие молодые поэты и прозаики, чьи голоса всё более крепнут. В четверг в Литературном музее И.А.Куратова прошла презентация альманаха.

 Андрей Нитченко

 

***

 

Как современники не нравятся друг другу,

печально как глядят на поколенье,

друг друга с отвращением читая.

 

И Блок мертвец, и Пушкин исписался,

и Мандельштам – рифмующий филолог,

Цветаева – агент НКВД.

 

Какое счастье – мы вполне свободны,

свободны, справедливы, 

объективны,

внимательны, спокойны, дружелюбны,

правдивы, независтливы, беззлобны,

скромны, находчивы, бесстрашны, чутки,

тактичны, незлопамятны, открыты,

неголословны, осведомлены,

не нервны, неревнивы, безопасны,

вообще безотносительно безгрешны,

точны и проницательны – чудесны –

так адекватны, что немного страшно,

легки, верны друг другу, неподкупны,

всё понимаем, всем живём, всё видим.

Какое счастье! Господи прости.                                 

 

 

Инга Карабинская

 

***

Но пока февраль  июля не стал теплей,

Кто-то сверху жмёт рассеянно на «ре-плей»,

Чтобы снова та же музыка прозвучала.

И надеясь: оркестр справится как-нибудь,

Дирижёр мечтает выпить и отдохнуть –

Завтра всё-таки целый мир начинать сначала.

 

Он падал

 

Он падал весь день. Он бежал, спотыкаясь, – и падал

И мир, выцветая по ноте, бледнел звукорядом,

На скорую руку латая прорехи за ним.

И город немел, становясь чередой пантомим,

И медленно глох, распадаясь на жесты и взгляды.

 

Он падал – и встречный, куда и откуда б он не был,

Теряя сознанье, тонул в опрокинутом небе,

И, выдоху кратный, запаздывал медленный вдох.

Темнело и глуше стучало на стыке эпох,

И плыл за окном фонаря стеариновый стебель.

 

Он падал, как должно – смелей, торопливей и чаще,

И всё, как в угоду ему, становилось парящим,

И время меняло местами минуту и век,

Пока из распахнутой вечности сыпался снег.

И мир, просыпаясь, себя узнавал в настоящем.

 

 ***

Там, где небо с овчинку, где белых ночей

Не увидишь за чёрными днями;

Где в дремучей чащобе хрустальный ручей

Задушили гнилыми корнями;

Там, где дым без огня и огонь без тепла,

И несчастье стучится к несчастью,

Не считая потерь, всё сжигают дотла

Заплатившие целым за части;

Где надсадно, до срыва болит темнота

Между пальцев, сплетённых до хруста;

Где и вместе, и врозь – и не то, и не так,

Как на ложе злодея Прокруста.

 

 

         

Алексей Засыпкин

 

Домой

 

Как в молочной каше капля завелась

Приторного крепкого сиропа,

Северное солнце – воспалённый глаз

Снежного циклопа.

 

Мертвенное, медленное забытьё

В вязком, полуслышном, тяжком вздоре,

Ватное, безветренное и – моё,

Чем бы ни зашторил.

 

Редкие тени ждут, проступая в дыме.

Сдобные матери, жилистые отцы,

Вмёрзшие в лёд, улыбчивые, седые.

Старый уютный Коцит…

 

Каждый раз по-новому не плачется.

Сонный стук, еловая идиллия.

Так поспешно Дант суровый прячется

За плечо Вергилия.

 

 

Анна Чалышева

 

***

Горькая правда способна прожечь нутро:

Мир – это жизнь, отразившаяся в витринах.

Демоны все разъезжают на лимузинах –

Ангелы просят милостыню в метро.

 

Злая насмешка, иль порча в конце концов –

Что же всё это такое, скажи на милость?

Кто-то ехидно заметит, что справедливость,

Я же, пожалуй, скажу, что плевок в лицо.

 

Пусть настоящим будет в финале яд!

Эй, почему вы так злобно смеётесь в зале?

Как, вам опять ничегошеньки не сказали?!

Впрочем, конечно. Об этом – не говорят

 

 

Мария Размыслова

 

Воспоминание

 

Ты узнаешь городок этот послевоенный?

Май. Озорница-черёмуха лезет в окно.

Дробью – звонок. С ним вливается в школьные стены

Голос Марлен, неразлучный с немецким кино.

 

Вновь, с саксофоном не сладив, хрипит радиола.

Туфли беспечных подружек мелькают легко…

Как этот танец далёк ещё от рок-н-ролла,

Что рок-н-ролл! – и до твиста ему далеко…

 

Мальчик, взращённый на «хэви», – тебе ли понять их

В эру неистовых ритмов и яростных нот?

Кто нам они – эти ангелы в ситцевых платьях?

Просто девчонки танцуют трофейный фокстрот.

 

Новое время скупо на счастливые шансы.

Музыка вряд ли сорвёт с нас остатки оков.

Встань же, вглядись – может, в этом бесхитростном танце

Кроются все рок-н-роллы грядущих веков…