Латинская Америка – полумифическая для нас даль, издавна овеянная романтическим ореолом, от которого никуда не деться после книг Маркеса, Кортасара, Борхеса… Умер Уго Чавес, и наряду с политологическими выкладками, замелькали попытки уразуметь, что же это такое было – Чавес. Да прежде всего – плоть от плоти фантасмагорического мира под названием «Латинская Америка».
«Слава богу, Чавес умирает на Кубе», – написал в «Фейсбуке» некоторое время назад один коллега, знакомый журналист из Венесуэлы по имени Сезар. Признание это несколько удивило, хотя ясно, что представлять себе народ Венесуэлы поголовно чавистами было бы наивно.
Уго Чавес стал легендой ещё при жизни. Теперь из него хотят сделать мумию – забальзамировать и выставить в мавзолее. Неудивительно. Полковник Чавес – это обязанный теперь жить вечно символ. Оживший маркесовский полковник Буэндиа из «Ста лет одиночества». Только в отличие от героя Маркеса полковника Чавеса не только не расстреляли (а повод ведь был!) – он сумел осуществить, казалось бы, в нашу эпоху уже неосуществимое. Вот почему в реальность такой политической фигуры как Чавес не верится и в то же время очень хочется верить.
Если отбросить лирику и бесплодные споры о том, был ли Уго Чавес диктатором, ясно главное, за что его будет вечно помнить не только Венесуэла – решительное перераспределение доходов от природной ренты. Если учесть, что Венесуэла обогнала Саудовскую Аравию по разведанным запасам нефти и вышла по этому показателю на первое место в мире, шаг президента-полковника трудно переоценить. Скажете, волюнтаризм? Но Венесуэла – не Норвегия, тут совсем другие политическая культура и практика. Сомнительно с юридической точки зрения? А не сомнительно, когда менее трёх процентов граждан приватизируют почти все недра 140-миллионной нации?.. Заметьте, что венесуэльцы до Чавеса никогда не жили при социализме или чём-то подобном. Да за таким волюнтаристом как Чавес пойдут где угодно – не только в Латинской Америке. Да, Чавес очень сильно обидел бывших собственников венесуэльской нефти, но их шансы на реванш теперь представляются почти нулевыми – для реванша пришлось бы физически уничтожить не менее половины венесуэльцев.
Упомянутый мною знакомый из Каракаса минувшей осенью звал в гости, при этом то ли жалуясь, то ли извращённо хвастаясь: «Живу в одном доме с нашим министром внутренних дел, в 10-метровой комнате. После шести вечера на улицу не выхожу: у нас самая криминальная в Южной Америке страна после Бразилии». Я тогда подумал: и чего ради туда ехать? А теперь подумываю: а что, было бы весьма полезно взглянуть собственными глазами – нет, не на мумию полковника Чавеса. На венесуэльский социализм.
И что?