Литературным потрясением этого лета стала для меня книга «Ия Бобракова: жизнь в искусстве», изданная в мае Сыктывкарским государственным университетом. Автор – Майя Бурлыкина, доктор культурологии, профессор кафедры философии и культурологии СыктГУ. Презентация книги состоялась аккурат за пять дней до сороковин её героини, ушедшей из жизни 31 марта. На сбор материала и написание труда, по словам Бурлыкиной, ушло два года, из них более года работа велась непосредственно с Ией Петровной Бобраковой. Рукопись была готова ещё в прошлом году, но из-за финансовых проблем книга увидела свет только сейчас.
Ию Бобракову представлять не нужно. Всю свою долгую — 84 года — и интересную жизнь она прожила в родной республике, и даже когда покидала её на время учёбы в Ленинградской консерватории и трёхлетней работы в Молдавии, не отрывалась от малой родины. Почти весь её творческий путь был связан с театром оперы и балета.
Повествование строится в основном на воспоминаниях самой Ии Петровны, а также на публикациях в периодической печати за более чем полувековой период.
Однако увлекательное чтение, едва начавшись, запнулось уже на пятой странице — на фразе «Коми государственного танца песни и пляски». Ну, подумал я, всякое бывает, кто не без греха, как говорится. Ещё через пять страниц встретился «Фредерик Шопен». Мне показалось странным, что автор выбрала именно французский вариант имени польского композитора, ведь все мы, включая Ию Бобракову, знали и знаем его как Фридерика. Но дальнейшее чтение выявило уже совсем не странности, а вполне определённый тренд: «братьями Антоном и Николаем Рубинштейн», «студенты из других факультетов», «Стрельня» (Стрельна), «клавессинист», (клавесинист), «домбристка» (домристка), «Муха-цекотуха» («Муха-цокотуха»), «в оперном театре Болонье» (Болоньи), «Ковен гарден» («Ковент Гарден»), «Казань Степана Разина» («Казнь Степана Разина»), «церковь святого Исакова» (Иакова)… Ага, решил я, вот оно как, значит, дело-то поворачивается – Сыктывкарский госуниверситет «жжот неподеццки». Вспомнились золотые слова Фаины Раневской об ошибках в письме, которые она сравнивала с клопами на белой блузке. Всё перечисленное, однако, оказалось присказкой, сказка была впереди.
Поскольку речь в книге идёт о человеке двух музыкальных профессий – вокальной и режиссёрской, то в тексте, естественно, огромное количество разной музыкальной информации. К тому же Майя Бурлыкина чрезвычайно много, на мой взгляд, отвела места популярным биографиям знаменитых композиторов, подробно пересказала сюжеты и без того известных опер и оперетт. У меня даже возникло подозрение, что она сама только что познала всю эту музлитературу. Да и Ия Петровна наверняка уделила этому повышенное внимание, рассказывая автору будущей книги свою биографию, – поговорить-то она ой как любила… Тут надо ещё учесть то обстоятельство, что рассказчица разменяла уже девятый десяток, а точность информации в таком возрасте, увы, не гарантируется (дай бог хотя бы дожить до лет Ии Петровны!). Но ведь задача автора книги в том и состояла, чтобы всё проверить, привести в порядок. Но Майя Ивановна – человек далёкий от музыки – не смогла услышать и грамотно перенести эту информацию в рукопись. Иначе как можно объяснить происхождение таких вариантов, как «Олеко» («Алеко»), «конкурса имени Елизаветы Юрьевой» (Изабеллы Юрьевой), «Трикэ» («Трике»), «Проскита» (Фраскита)? А вот ещё: «Ищенко и Бобракова пели много дуэтных сцен. Первым дуэтом оказалась ария из оперы «Евгений Онегин». Как пишут в таких случаях в Сети, «йа пацталом».
Кстати, в опере Сергея Рахманинова «Алеко» когда-то успешно выступал Фёдор Шаляпин — в роли самого Алеко, а Майя Бурлыкина уже много лет является председателем Шаляпинского общества СыктГУ. Также она награждена медалью какого-то Международного союза музыкальных деятелей.
При этом, как и положено, у книги есть рецензенты – целых три штуки. Два (!) историка — кандидат исторических наук, доцент СыктГУ О.Е.Бондаренко, специализирующаяся на истории культуры, и доктор исторических наук, директор ИЯЛИ КНЦ УрО РАН И.Л.Жеребцов, а также музыковед – заслуженный деятель культуры, член Союза композиторов РФ А.А. Шергина.
Предполагается, что как минимум один раз рецензент должен пробежать текст глазами. Считается также, что кандидаты и доктора наук, а также члены Союза композиторов – интеллигентные, культурные и жутко образованные люди, и любые проявления бескультурья и безграмотности как серпом режут им глаза и уши. Но почему-то никому из них не показалось подозрительным такое несоответствие: «Училище открылось 1 октября 1943 года… Это был период, когда шли жесточайшие бои в Сталинграде, Харькове, Курске, Белгороде». Не надо быть кандидатом или доктором истории, чтобы знать, что Сталинградская битва закончилась ещё за восемь месяцев до открытия училища. Другие указанные города тоже были освобождены ещё летом 43-го…
Неужели уважаемые рецензенты забыли такую важную работу Ленина, как «Материализм и эмпириокритицизм»? У Бобраковой — Бурлыкиной она ЧЕТЫРЕЖДЫ называется « Материализм и эмпиокритицизм». Другая работа вождя, «Три источника и три составных части марксизма», превратилась в «Три составные части марксизма-ленинизма». Раньше за такие промахи можно было и партбилет на стол положить, да и на карьере крест поставить.
Больше всего претензий, конечно, по музыкальной части. У меня сложилось мнение, что музыковед Шергина вообще не читала материал, в отличие от Бурлыкиной. Если читала, то как могла не заметить всех этих и уже перечисленных, и многих других ляпов? Ей ли не знать, что «Севильский цирюльник» Россини — не оперетта, а опера, а в опере «Евгений Онегин» не увертюра, а вступление. А автор оперетты «Бабий бунт» — не Г.Гладков, а Е.Птичкин. Оперетту «Конкурс красоты» написал не И.Дунаевский, а А.Долуханян, а вот оперетту «Белая акация» написал как раз И.Дунаевский, а вовсе не Д. Кабалевский. А известные слова в опере «Русалка» — «Видишь ли, князья не вольны жен себе по сердцу брать» — повторяет за Князем не Ольга, а Наташа. Также в книге неверно указан день рождения Шостаковича, а известнейшие композиторы Шебалин и Мясковский изуродованы культурологом и её подельниками до «Шаблин» и «Мистковский». Или, может, все согласны с мнением, что «Имре Кальман считается одним из основоположников… новой венской оперы». А какая путаница, когда Ия Петровна рассказывает о тетралогии Вагнера «Кольцо нибелунга»! Одни слова «тиссеатура» и «фрагма» чего стоят! Конечно, можно догадаться, что это тесситура и диафрагма, но это должна была сделать профессор Бурлыкина, коль уж она решила погреться в лучах славы И.П.Бобраковой.
По мере чтения недоверие к тексту книги возрастает. Начинаешь уже сомневаться во всем изложенном. Я никогда не знал, кто написал либретто к россиниевскому «Севильскому цирюльнику», но полез проверять. Оказалось, что не «И.Сторбини», как написано у Бурлыкиной, а Чезаре Стербини. Мелочь – а неприятно.
Цитирование автором текстов оперных арий тоже не выдерживает никакой критики – ошибки идут косяком. Понятно, что первоисточником этих ошибок является Ия Петровна, а причиной — её преклонный возраст и то, что она доверилась Майе Бурлыкиной.
Говорить бесконечно долго о ляпсусах в книге «Ия Бобракова: жизнь в искусстве» не позволяют рамки статьи. Тем более что хотелось ещё сказать и о жанровой характеристике издания, которое мне представляется кромешным панегириком. Восхваления героини автором книги не знают пределов. Хотя справедливости ради надо заметить, что и сама Ия Петровна всегда любила это дело, а руководство республики оберегало её как национальную героиню. Судя по книге, все и всегда только и делали, что восторгались певицей, режиссёром и худруком Бобраковой.
В 1963 году Ия Бобракова вторично окончила Ленинградскую консерваторию (уже как оперный режиссёр); дипломной работой явилась опера «Русалка», которую студентка-выпускница поставила в сыктывкарском музтеатре. На спектакле присутствовала и питерская профессура, и местные высшие представители партии и правительства. Абсолютно все, пишет Бурлыкина, были в полнейшем восторге и от оперы, и от режиссёра-постановщика. Но вот через несколько дней в газете «Красное знамя» выходит статья «Трудная удача», написал её преподаватель музучилища Ю.Шуминов. У постановки, по мнению Шуминова, есть недостатки: и в оркестре, и у исполнителей, и у режиссуры. Вскоре автора статьи вызвали в обком партии, там ему сурово напомнили, куда впадает река Волга, и объяснили, кто такая Ия Бобракова для республики.
Майя Бурлыкина, кстати, попользовалась статьёй Шуминова: взяла целый абзац, где автор пишет о достоинствах оркестра, и вставила его в свой текст, причём без необходимых в таких случаях кавычек. А вот следующий, бОльший по объёму абзац, где Шуминов сожалеет о недоработках того же оркестра, Бурлыкиной не понадобился. Тем более ни к чему ей такая цитата: «С точки зрения режиссуры постановка оперы не претендует на оригинальность», и далее по тексту, где Шуминов подробно и профессионально разбирает недостатки этой режиссуры.
Подобное «рукоделие» не единично в книге Майи Бурлыкиной. Вот она красочно описывает, с каким восторгом все восприняли поставленную Ией Петровной в 1972 году оперетту «Роз-Мари». И режиссура, и декорации, и игра актёров, и танцы – полный успех у зрителей и у критиков. В подтверждение она приводит пару фраз из статьи Михаила Герцмана. Я нахожу пожелтевшую газету «Красное знамя», читаю Михаила Львовича и вижу, что он-то как раз считает эту режиссёрскую работу Бобраковой неудачей и квалифицированно разъясняет суть претензий. Даже название статьи Герцмана Бурлыкина постеснялась дать (и понятно почему) – «В тени роскошных декораций».
Ранее, в декабре 1971 года, М.Л.Герцман написал первую в своей жизни статью. Посвящена она была постановке И. Бобраковой спектакля-оперы Якова Перепелицы «На Илыче». Молодой и горячий Герцман полагал, неся свою рукопись в «Красное знамя», что разбомбит постановку в пух и прах. Но в газете парня остудили, объяснив, что речь идёт о национальной опере, которую можно только поддерживать, но не ругать. Первоначальное название — «Несостоявшийся спектакль» — изменили на «Гражданственность темы», заодно выбросив весь негатив. Хотя и сейчас, взяв в руки старую газету, там можно прочесть: «Постановка грешит многими досадными неточностями, даже небрежностью».
Наконец, ещё один профессорский «шедевр». Майя Бурлыкина, пересказывая очередную критическую статью, берёт из неё только самые важные, как ей кажется, слова и на выходе получает: «Несмотря на отсутствие в оркестре струнников, дирижеры творили чудеса». В оригинале же написано: «Возможности оркестра не богаты. Мало струнников, духовиков…» А дирижёры – действительно волшебники.
В заключение хочу представить ещё одно действующее лицо. Это ответственный редактор издания, он же автор «Введения», ректор СыктГУ Василий Задорожный, тоже доктор каких-то наук и, кроме того, академик Петровской академии наук и искусств, как и Майя Бурлыкина, и сама Ия Бобракова.
Пользуясь случаем, хочу поздравить всех с наступающим всенародным праздником – Днём знаний!
Поделиться в соцсетях
Мда… Теперь всем перечисленным лицам (слава Богу, не Ие Петровне) осталось только застрелиться…