Подавленность. Я думаю, сейчас у всякого жителя Коми именно такое чувство от происходящего в Воркуте. Требуются весьма крепкие нервы, чтобы без рюмки водки осознавать, что на глубине
Здесь не нужны вообще никакие комментарии. Все мы действительно скорбим – в том числе и по тому, что столько людей (вольных и невольных) вынуждены осваивать такую жестокую среду, как Воркута. И все жители республики всегда морально готовы к авариям в угольных забоях – ну вот такова сволочная реальность добычи этого «чёрного золота». И к реакции властей на эти трагедии: вылет в Воркуту, оперативное совещание, соболезнование, выплаты пособий семьям пострадавших…
Но в реакции Сергея Гапликова на нынешнюю воркутинскую аварию есть совершенно отчётливые новые ноты. Временно исполняющий обязанности Главы республики – первый из её руководителей, кто призвал ПОМОЛИТЬСЯ за пострадавших горняков. Ну, про времена КПСС, конечно, мы вспоминать не будем – тогда подобный призыв был невозможен по определению. После всякий Глава, сталкивающийся с ситуацией, подобной нынешней, мог, конечно, в глубине души взывать: «Господи, спаси и помилуй рабов Твоих, страждущих от стихий!», – но никогда публично ни Юрий Спиридонов, ни, тем более, Владимир Торлопов и Вячеслав Гайзер не объявляли о том перед публикой.
Сам факт, что Гапликов делает это, серьёзно меняет интеллектуальную атмосферу в РК. Я выношу за скобки внедрённую в сознание аксиому «губернатору – да не воровать?..» Гапликов впервые столкнулся с аварией на воркутинской шахте. Он впервые понял, что ни губернаторская власть, ни власть министра по чрезвычайным ситуациям не может сделать ровным счётом ничего против страшной силы природы (я допускаю, что с чем-то подобным он мог сталкиваться в Сочи).
И – первый раз в истории Коми – он попросил обратиться к Всевышнему.
На встрече с руководителями республиканских СМИ Коми Сергей Гапликов говорил о своём трепетном отношении к вере. Тёртые редактора слушали это и, конечно, понимали, что «ну как же… по нынешним-то временам…»
В Воркуте врио Главы продемонстрировал, что его слова не были пустой декларацией.
